Беглец
Человек со связанными за спиной руками сидел на стуле. Выглядел он неважно. Одежда давно превратилась в лохмотья и покрылась коркой из крови, пыли и пота. Длинные засаленные волосы, потеки грязи на лице, наливающийся синяк под глазом. Больше всего он напоминал куклу — сломанную, искореженную, брошенную. Единственной деталью, не вписывающейся в образ бродяги с Пустошей, были глаза. Когда он поднимал голову во время разговора, то невольно хотелось отшатнуться — на дне темных, почти черных глаз плескался животный страх и... сумасшествие?
Руперт тяжело вздохнул. Он никогда не был мастером расспросов. Номинальная позиция шерифа (и откуда слово-то такое взялось?) поселения обязывала его организовывать систему самообороны и экстренного реагирования, а не вести следственные мероприятия. Он знал, что до кроссаута в старом мире этим занимались специально обученные люди, годами постигавшие умение "выпотрошить" из людей необходимую информацию. Увы, в их поселении никого с такими навыками не было, поэтому Руперту приходилось заниматься и этим тоже.
— Итак, давай начнем с простых вопросов. Снова. Имя?
Пленник скривил губы и вздрогнул.
— Зачем вы меня задержали? Что я вам сделал? Мне нужно, очень нужно уйти. Понимаете? Быстро уйти! Далеко уйти! — в голосе бродяги появились истеричные нотки.
Руперт поморщился. Это чучело выбрело со стороны условно-дружественного соседского поселения, которое находилось в пяти днях пути на запад. Бродяга пытался бежать, но от истощения едва волочил ноги. Когда к нему отправился мобильный патруль, он укрылся в холмах рядом с дорогой, но споткнулся и растянулся в пыли. Ребята рассказали, что при погрузке в транспорт бродяга натурально завывал, просил "не делать с ним этого" или "просто убить". И Руперт понял бы, если бы патрульные проводили сумасшедшего пинком под зад. Мало ли психов бродит по миру? Но дело в том, что от соседей уже неделю не было никаких вестей. Ни единой машины, ни единого человека. Не то чтобы между поселениями существовал постоянный торговый путь, полный народу. Нет. Но и полное отсутствие кого-либо наводило на определенные размышления. Руперт надеялся, что бродяга расскажет ему хотя бы какие-то новости, даст хоть одну зацепку, чтобы прояснить картину. Но реальность, как это бывает в новом мире, оказалась не согласна с чужими ожиданиями и пожеланиями.
Первые пару часов бродяга провел, забившись в угол ржавого контейнера, который в поселении использовали в качестве тюремной камеры для самых буйных. Просто сидел и дрожал, как лист на ветру. Словно чего-то ждал. Затем, видимо удостоверившись что с ним не собираются делать ничего ужасного, расслабился. Но все разговоры заканчивались одним: "Мне нужно уйти, отпустите меня". И это начало утомлять Руперта. В конце концов он всего лишь шериф небольшого поселения, а не какой-то там мастер допроса.
— Ты снова за свое, — задумчиво протянул Руперт. Он не понимал, как заставить бродягу говорить. Внезапная догадка всплыла в голове. — Вот как мы поступим. Если не ответишь на мои вопросы и не расскажешь, что видел у соседей, ты никуда не пойдешь. Никогда. Запрем тебя в клетку, и будешь сидеть до воскрешения старого мира из пепла.
После этого бродяга едва не упал со стула. Он снова затрясся, начал озираться по сторонам, попытался встать, но забыл про руки, примотанные к спинке пластиковыми стяжками. Безумие в глазах приобрело прямо-таки вселенские размеры, а затем бродяга заговорил.
— Ты хочешь знать? Хорошо, я расскажу тебе, расскажу.
— Итак, имя?..
— К черту мое имя! Слушай, шериф, слушай. К твоим соседям пришли они. Сборщики.
— Сборщики, ага. И что они собирают?
— Людей. Они пришли ночью. Окружили поселение. Тех, кто пытался сопротивляться, убили сразу. А потом они начали затаскивать людей в свои фургоны. После них человек становился… От человека ни черта не оставалось! Пустышка, кукла, оболочка! Она двигается, ходит, дышит, ест, но от человека в этой кукле ничего, понимаешь?! Все, совершенно все твои соседи теперь просто безмозглые куклы! Их всех забрали!
Руперт скучнел с каждым словом и убеждался, что все-таки этот парень псих.
— Ага. Значит сборщики забрали всех и… превратили в кукол, так?
— Да, так!
— А как тебе удалось спастись?
Пленник сгорбился на стуле, насколько ему позволяли пластиковые стяжки.
— Я трус. Я сбежал. Спрятался, когда они пришли в мой дом. Я слышал, как они забрали мою жену и дочь, слышал, как они кричали. А потом видел их! Видел их как тебя! Они не узнавали меня, не слышали меня, словно я пустое место, словно я не существую! Они бродили как тупые животные, без единой мысли на лице! Я кричал им, звал их!
— И что случилось дальше?
— После того, как сборщики провели всех через свои фургоны, люди словно перестали для них существовать. О них просто… забыли. Эти оболочки, в которые превратились люди, топтались на месте, бесцельно. Потом… Потом что-то произошло, я не видел. Кто-то кого-то случайно зацепил, люди заорали. Началась драка, все против всех. Они бросались друг на друга с пеной у рта, рвали на части...
Руперт вздохнул. Все это теперь еще больше походило на байку.
— И как долго это продолжалось?
Тут пленник подскочил с такой силой, что металлические ножки стула, привинченные к полу, переломились. Бродяга едва не боднул Руперта головой в живот, но шериф увернулся, и сумасшедший рухнул на пол, продолжив орать уже оттуда:
— Пока большая часть не погибла! Те, что выжили, и разбежались по округе, завывая как несмазанные шестерни! Они хохотали и рыдали одновременно!
Шериф со страхом смотрел на перекошенную физиономию пленника, видел брызги слюны, вылетающие изо рта при каждом крике. "Бродяга скатился в совершенное безумие. Еще чуть-чуть, и у него выступит пена на губах," — промелькнула запоздалая мысль. Руперт крикнул охрану, и пленника утащили в его клетку-контейнер. В камеру вошел помощник шерифа.
— Ну что, заговорил?
Глава самообороны поселения только досадливо сплюнул.
— Совершенный псих. Рассказывал о каких-то сборщиках, похищающих мысли и души… В общем, бред. Но от соседей нет никаких новостей уже неделю. Поэтому готовь-ка ты завтра парочку машин. Съездим посмотрим.
Помощник кивнул.
***
Ночь выдалась ветреной. Песок носился в разогретом за день воздухе, шурша по вершинам холмов, окружавших поселение. Часовые на стенах из битых бетонных блоков могли только проклинать свою судьбу, которая привела их именно в эту смену.
Машины приехали с запада практически бесшумно. Объемные фургоны, которые могут скрывать в своем чреве что угодно. Они были необычными, другими, отличались почти от всей техники, что можно встретить на Пустошах: иная форма, обводы кузовов. Словно их создали не люди… или не совсем люди. В них было что-то совершенно чуждое обычным машинам нового мира.
Часовые даже не поняли, что именно их убило. Почти бесшумные выстрелы, сдавленные стоны, и на стенах не остается никого, кто мог бы поднять тревогу. Фургоны сборщиков приближались.
В клетке из старого морского контейнера бродяга спешил. Ему удалось стащить кусок проволоки на допросе, и сейчас он судорожно ковырял замок импровизированной отмычкой. Он чувствовал — сборщики рядом. Они идут. Они почти здесь. Поэтому надо бежать. Быстро и тихо, как в прошлый раз. Это поселение задержит их на какое-то время. К утру все здесь станут куклами. А он будет уже далеко.
Замок щелкнул, клетка открылась. Ворота поселения рухнули от удара фургона собирателей. Бродяга бросил взгляд в сторону шума и опрометью метнулся прочь.