Путь. Часть 3
Капля пота начала свой путь в районе ключицы, подобралась к подбородку, слегка задержалась в недельной щетине, но всё же сорвалась и устремилась к потолку. Только пот отчего-то бы красным, а на потолке, нарушая все законы физики, расположился стул и неизвестный человек в обычном для этих мест респираторе. Мозг Троя никак не хотел осознавать, что на самом деле всё было на своих местах, а его, как тушу животного, подвесили за связанные ноги к потолку. Руки беспомощно болтались, неспособные хоть как-то помочь своему хозяину. Что-то больно кольнуло его в районе рёбер, и он попытался посмотреть в ту сторону, но голову поднять было не реально. Правда, попытка была замечена, и со стороны незнакомца донеслось тихое и спокойное, возможно, даже чуть уставшее:
— Кто ты?
Сил отвечать не было, язык не слушался Троя, присоединяясь к бунту рук и головы. Боль в груди усилилась.
— Зачем тебе трасса 66? — ни капли изменений в интонации вопрошающего.
Боль стала ещё сильнее, и Трой смог выдавить из себя не то стон, не то хрип, но, кажется, этого хватило, чтобы привлечь внимание незнакомца. Едва уловимое движение руки куда-то в сторону, и боль отступила.
— Ответить на эти простые вопросы и боль больше не вернётся. Никогда.
Он даже слегка наклонился вперёд, предвкушая услышать своего пленника. Трой попытался сказать что-то, но в момент, когда слова уже готовы были сорваться с его губ, наступила тьма.
Кто бы не пересказывал эту историю впоследствии — все пытались вставить сюда ремарку в зависимости от того, во что сами верили. Кто-то говорил, что Трою в моменты беспамятства представлялась Мэй, кто-то говорил о свете и тоннелях, а кто-то говорил о воспоминаниях. Мы же остановимся на варианте, что провалы в сознании — это провалы.
Он потерял счёт тому, сколько раз приходил в себя, уже на втором допросе. Он не был уверен, день был за окном или глубокая ночь. Вся его жизнь сконцентрировалась вокруг пятна света, в котором на стуле сидел незнакомец и задавал одни и те же вопросы. Боль стала постоянным спутником его сознания, и очаги её возникали по всему телу. Он довольно быстро начать думать о способе всё это закончить. Он был бы и рад ответить на все вопросы и вырваться из этого адского круга, да вот в горле было слишком сухо, а сил сказать хоть что-то не набиралось. Скорее всего, закончившись история там, для общественности он бы стал героем, который молчал до последнего.
В этот раз к реальности его вернула не боль, а резкая вспышка и крики. Что-то явно происходило вокруг, но Трой не мог осмотреться — ему оставалось лишь ждать того, что произойдёт дальше.
— Кэп, тут живой, — раздался голос совсем близко.
— Спускай, — послышался в ответ не то шёпот, не то шелест.
Звякнула цепь, и потолок стал приближаться. В считанных сантиметрах от поверхности несколько рук подхватили Троя и аккуратно, насколько позволяли незнакомцам представления об аккуратности, уложили его на пол. Но даже при всей осторожности по всему телу прокатилась волна боли, закончившаяся стоном в горле.
— Воды ему, и подложите что-то под голову, — вновь раздался тихий голос. — А потом дай ему выспаться. Позови, как очухается. Остальным — разбить лагерь, ближайшие пару дней мы поживём тут.
Отряд Магеллана простоял лагерем на заброшенном складе почти неделю.
Самостоятельно держать ложку Трой смог лишь на третий день, и с этого момента он почти всё время проводил в беседах со своим спасителем. Кажется, что они успели обсудить всё: от истории деревни, в которой жил Трой, до способа, с помощью которого можно было на машины их отряда поставить ещё больше вооружения. В этих же беседах Магеллан рассказал и о случайности их встречи.
Его отряд отправился в экспедицию, и изначальный их путь пролегал километрах в десяти от места, где держали Троя. И если бы не спящий часовой, на которого они натолкнулись поздной ночью, то их пути бы так и не пересеклись. А дальше — вечер поуговаривали своего пленника, да тот всё и выложил, как на духу. И о зверствах, которые тут творились, и о месте, куда надо ехать, и о количестве охраны. Оставалось только осуществить набег. Часового же вернули на его пост. На пяти машинах, правда, но вернули. Несколько дней ушло на разведку и одна ночь на операцию. У них получилось застать рейдеров врасплох, но два бронемобиля всё же умчались куда-то в сторону Рок-Сити. Среди бежавших был и “знакомый” Троя.
— Не знаю зачем тебе тот урод, малец, — голос Магеллана порой походил на щебетание, — но будь осторожен, я же вижу, что ты не убийца, ты из другого теста.
— У меня перед ним должок, — сказав это, Трой потрогал повязку на своих рёбрах, в которые его мучители тыкали чем-то острым.
— Ну как знаешь, моё дело предупредить. А так бы поехал с нами, искать нечто интересное, да наводить страха на такую вот шелупонь, — глаза его в такие моменты заговорщицки блестели. Это уже третий раз, когда он предлагал Трою отправится с ним. И третий раз, когда получал отказ. — Бронемобиль мы тебе, конечно, не оставим, так что прибарахляйся тем, что было у рейдеров, ну а мы на утро отчалим.
Прощание было тихим. Там не было напутственных речей или крепких объятий, просто пути нескольких выживших пересеклись в Пустошах и получили шанс на счастливый финал для одного из них. Трой молча пожал руки каждому из команды своих спасителей. Один из них передал обрывок бумаги с накарябанными на ней символами Z39TFV36MOJ. Многие потом пытались разгадать эту загадку, и, возможно, кому-то это даже удалось. Но не в рамках этой истории.